Технология изготовления бурки
Валяние — самый трудоемкий процесс. Можно сказать, в этот момент женщины «делают» будущую безопасность своих мужчин
В основу всего производственного цикла положен принцип скрепления волос шерсти между собой посредством клеящих веществ, содержащихся в самой шерсти. Достигается это путем прессования шерсти. Поэтому в производстве большое значение придается промыванию шерсти. Промывка должна удалить всю грязь и большую часть жировых веществ. Моют шерсть в холодной проточной воде. После промывания шерсть сушат. Затем женщины приступают к раздергиванию комков. Следующий этап обработки шерсти — расчленение ее на двурядном треугольном гребне (гьоркьу) и взбивание шерсти луком (гьабу). Тонкая вибрация тетивы разрыхляет шерсть буквально на отдельные ворсинки.
В солнечную зиму, осень или весну готовую шерсть в форме предполагаемой бурки раскладывают под навесом на подстилке (кьолу). Слои накладывают друг на друга, окропляя каждый слой горячей водой. Особенно тщательно следят за тем, чтобы шерсть ложилась всюду равномерно. Эту самую ответственную операцию выполняют женщины с большим опытом. Операция называется «билъиду». Согретая солнцем шерсть становится клейкой. Время от времени на слои вспрыскивают горячую воду специальным веником, что, видимо, делается для размягчения клеящих жировых веществ. После всех этих операций шерсть скатывают рулоном вместе с подстилкой и валяют.
Валяние (бегъугьуду) — самая трудоемкая часть работы. Для этого женщины садятся на колени в один ряд и катают бурку, закрученную валиком, упираясь в нее предплечьем. Бурку систематически разворачивают и слегка смачивают горячей водой. На откатку (валяние) бурки уходит 4–5 часов с небольшими перерывами в 5–10 минут, когда бурку разворачивают, и она подсыхает под солнечными лучами, тогда шерсть достаточно уплотняется, ее освобождают от подстилки и продолжают катать уже без нее.
Полученную бурку расстилают на пуховой постели и специальным веничком-щеткой из выдернутых с корнями стебельков льна, расчесывают с одной стороны до тех пор, пока не вычешется слой ворса, определенной длины и густоты. Для выпрямления бурки женщина, сидя на ней, упирается стопой в один край бурки, одновременно оттягивая рукой другой край. Поэтому края бурки получаются не ровно обрезанными, а мохнатыми от вытягивания шерсти пальцами. Эта операция называется «рижи иду» (сделать лицо).
3атем бурку высушивают досуха и красят в черный цвет. Для приготовления краски кору ольхи сушат, затем ее размалывают, 2–3 суток настаивают в воде и кипятят в той же воде более 3-х часов. Затем кору вынимают и в воду добавляют железный купорос. Этот раствор делают в больших четырехугольных котлах, вмещающих иногда до 10–15 бурок. Кипятят бурки в полученной краске больше 2-х часов. Полученный глубокий черный цвет абсолютно не линяет. Бурки затем долго и тщательно моют в речке, чтобы полностью вымыть не впитавшуюся краску.
Обрабатывая волос лицевой части бурки, ее окунают и вынимают из воды таким образом, чтобы волос оформился на бурке в виде небольших сосулек. Затем бурку сушат на воздухе, расстилая ее на горизонтальной поверхности.
Для изготовления наплечной бурки «куркул» на стадии «билъиду» проводят специальную операцию, цель которой сделать бурку более лохматой. Для этого готовили в нужном количестве чистую, но не расчесанную шерсть. Шерсть на андийской овце растет длинная, закрученными свисающими сосульками. При операции «билъиду» эти «‘сосульки» вшивают в мездру плотными рядами, оставив небольшие расстоянии между ними.
«Куркул» — эта уникальная, исчезшая форма бурки. Ее можно видеть на акварели М.Ю.Лермонтова «Автопортрет» и на некоторых гравюрах деятелей старокавказской администрации. «Куркул» стоил много дороже «буртины», особенно, если был сделан из белой шерсти.
«Бегьика» — небольшая бурка с более толстой мездрой. При ее изготовлении употреблялась в том числе осенняя вылезшая шерсть (хурши) и шерсть низкого качества. Производили «бегьику» в массовом количестве на продажу.
Сегодня есть все основания возродить традицию изготовления бурок — этот древний, красивый и нужный промысел. К тому же он поможет поддержать андийскую породу овец, которая исчезает из-за низких расценок на ее шерсть по сравнению с полутонкорунной.
Часть 2. Бронежилет или бурка
Сегодня бурка — скорее, праздничное одеяние, но раньше она была незаменима как защита от вражеских пуль
Сегодня речь пойдет о бурках — наплечных накидках из шерсти андийских коз. Шерсть, из которой шились бурки, валялась таким образом, что пуля, выпущенная в воина, застревала в ней как в бронежилете.
Испокон веков андийцы были известны производством и торговлей наплечными бурками, высоко ценившимися на кавказских, персидских и турецких рынках. О времени возникновения бурочного производства судить трудно. О воинах, одетых в черные шерстяные плащи, упоминают еще античные авторы. Интересно, что в средневековье производство бурок было столь значительным, что облагалось данью.
По материалам первого съезда деятелей кустарной промышленности Кавказа (1902 г.) андийцы производили 30 800 бурок в год. Из сел Анди, Гагатль, Риквани, Ботлих, Ансалта и Шодрода в среднем за год вывозили бурок на сумму до 50 000 рублей.
О размахе торговли бурками свидетельствует тот факт, что даже в тяжелых условиях экономической блокады в годы Кавказской войны бурочный промысел процветал.
Согласно сложившейся традиции, тем или иным ремеслом в ауле занимались либо только мужчины, либо только женщины. Изготовление бурок было делом рук андийских женщин.
Тяжелый удар бурочному производству был нанесен в 50-е годы нашего столетия. Бурочный промысел был запрещен, и торговцы бурками преследовались в уголовном порядке. Мотив: колхозники плохо или вовсе не работали в колхозах, занимаясь в том числе производством и сбытом бурок. В 70-х годах в селе Рахата была воссоздана бурочная артель, которая и сегодня удовлетворяет спрос на изделия этого древнего и уникального промысла.
По форме наплечная андийская бурка — “буртина” — отличается узкими плечами и широким подолом. Андийская бурка укрывала от дождя не только всадника, но и коня. Бурку называли домом горца. Есть притча: андиец, не желая дарить свою бурку, сказал другу: «Проси что хочешь, но не дом и его столб». Друг понял, что речь идет о бурке (дом — бурка, столб дома — жена).
Бурка незаменима в бою. Выдержанная бурка противостояла шашечным и кинжальным ударам, и ее не пробивала выпущенная из гладкоствольного оружия пуля, не говоря уже о стрелах. Бурка фактически заменяла собою щит и прочие доспехи. В случае, если двое решали ссору оружием, ближайший из свидетелей, одетый в бурку, разнимал бойцов, пользуясь буркой, чтобы препятствовать смертельному исходу. Поэтому у дагестанцев почти неизвестны боевые щиты, столь распространенные у других горцев Кавказа.
Каждый взрослый мужчина в Дагестане должен был иметь бурку, если даже надевал ее редко. Наплечную часть бурки подшивали красной шелковой и атласной подкладкой.
Мужская одежда.
Андийцы не одевают ничего пестрого, яркого и “крикливого”. Старинная мужская одежда андийцев ничем не отличалась от национальной одежды народов Дагестана. Это — нательная рубаха на выпуск, на поясе и суживающиеся книзу штаны. Поверх рубахи надевали бешмет или “гужгат”. Последний распространенного в Дагестане покроя, но встречался и без ватной прокладки, следовательно, свободный от густых швов, которыми обычно снабжались “гужгаты” на общекавказской модели (кепка «аэродром»). Молодежь, обучаясь в городе и возвращаясь назад в горы на работу, упрямо внедряет городскую моду. Молодые люди носят джинсы и другую современную модную одежду, но мужчины среднего возраста остерегаются молодежной одежды, а в пожилом возрасте больше предпочитают одежду старою покроя: так пожилые мужчины носят каракулевые высокие папахи общедагестанского типа, рубашки, иногда на выпуск, и сапоги, в которые заправлены брюки. Эти же люди в среднем возрасте носили головной убор типа фуражки или кепи. Происходит таким образом тенденция к возрастному разделению в одежде, где молодежное авангардное направление с возрастом меняется на традиционное, только на новом уровне.
Совершенно вышла из употребления одежда XIX века: черкеска-“чухъа”, “тегело” и “насугьол” (мягкие сапоги). Однако можно прогнозировать возвращение к этим формам как к специальной одежде для ношения в торжественных случаях, как это и случается ныне в Кабарде и в Чечне.
Необходимым элементом мужской одежды была черкеска-“чухъа” общекавказского типа, папаха (“лагьара”), бурка (“буртина”) — своеобразная шуба с ложными рукавами “клпачи” и “башо”, встречалась шуба и другой формы “сигула” — накидка без рукавов с большим воротником.
Покрой мужской одежды мужской не имеет особых отличительных признаков. Богатый и полный комплект одежды севрокавказского типа наряду с дорогой конской сбруей и оружием в серебряной или золотой оправе могли позволить себе лишь зажиточные уздени и в большинстве, это служило скорее предметом щегольства, нежели показателем состоятельности ее владетельца. Истинно богатые люди, будучи и во много раз более скупыми, обходились порою не более одной сменой простой одежды горца. Бедные ходили в заплатанном платье, но обязательно подпоясанном кожаным ремнем, на котором висел иной раз очень хороший клинок. Еще в XIX в. можно было встретить мужчин и стариков, одетых в овчинную рубаху и штаны, сшитые шерстью внутрь. Надо полагать, что одежда из овчины изготовлялась бедняками для себя, и скорее имела специальное назначение для чабанов, стариков, которые предпочитают тепло и уют всему остальному.
Нательное белье мужчины стали носить в более или менее массовом порядке, по видимому, только после принятия ислама, который предписывает ношение нательного белья в гигиенических целях. За вторую половину XIX в. и особенно в течение XX в. мужская одежда претерпела, коренные изменения. Но городскую одежду андийские мужчины перешли и переходят не сразу. Так, очень быстро привились галифе, гармонично сочетавшиеся с кaвказcким сапогами. Галифе все еще выдерживают конкуренцию с прямыми брюками, но носят их больше как одежду по официальным случаям мужчины старшего поколения.
Разнообразна обувь андийцев, это и кавказские мягкие и легкие кожаные сапоги (“чакмапьил”), и чарыки «мачищол» из сыромятной кожи и деревянные башмаки (“башмакъол”). Андийские мужчины носили вязаные шерстяные носки только белого цвета.
А ведь не только горцы изготавливали оружие
Его производством занимались и жители Кумыкской равнины на Северо-Восточном Кавказе. Судя по найденным там остаткам плавильных печей и кузнечного инвентаря, ещё в глубокой древности мастера плавили металл и выковывали клинки. Позже кумыкские оружейники начали делать булатные мечи, способные не претерпевая никаких повреждений разрубать клинок врага или его кольчугу, а также огнестрельное оружие.
В силу постоянных военных конфликтов развитие промысла не останавливалось, его главными центрами были Верхнее и Нижнее Казанище. В середине XIX века обладание казанищенским кинжалом считалось среди молодёжи особым шиком. Говорили даже, что клинки мастеров Базалая-Али и Абдул-Азиза приносят счастье. Приносило ли удачу холодное оружие, изготовленное династиями оружейников? Возможно. Но, по меньшей мере, их работу высоко ценил сам имам Шамиль, а позже – русские офицеры и руководство.
Священный для кавказских мастеров промысел едва не угас, но возродился около двадцати лет назад. Путь его сложный и по-своему красивый, созвучный истории края, величественной красоте его природы.
Часть 1: история костюма, или костюм в истории
Профессор антропологии М. Агларов
Я должна честно признаться: почему-то была уверена, что бурки, как и папахи, шьют из меха. Но оказалось, что бурка делается из овечьей шерсти. И те “меховые косички”, что свисают с бурок на фотографиях (если бы я раньше увидела бурку вживую, то сразу бы все поняла) — ни что иное как “шерстяные хвостики”. А узнала я это во время поездки в столицу Дагестана — Махачкалу.
В современной Махачкале папахи и бурки стали достоянием этнографических музеев и выставок, в них выступают хореографические ансамбли. Правда, папахи также носят мужчины-мусульмане.
А вообще национальная одежда дагестанцев богата и разнообразна. Ведь республику населяют несколько десятков национальностей и у каждой свой костюм. И хотя теплый климат этого края не располагает к “активному” использованию “мягкого золота”, в одежде некоторых народностей мех присутствует.
Есть он и в костюмах андийцев, самой крупной из малочисленных (более 40 тыс. человек) народностей Дагестана. Историей андийцев занимается в Махачкале сам андиец по национальности, профессор антропологии, председатель этнографического общества республики Дагестан Мамайхан Агларов. В этом номере мы предлагаем вам первую публикацию, посвященную одежде андийцев.
Андийцы — одна из самых древних народностей Кавказа, упоминающихся в исторических источниках. О них дважды говорится в надписях ассирийского царя Саргона II и многократно у античных авторов в составе народов Кавказской Албании и отдельно. Исторически андийцы занимали более обширную территорию, но затем разделились на восемь народностей и частично были ассимилированы на западе чеченцами и на северо-востоке аварцами, ныне большинство андийцев переселились в равнинные районы Дагестана. История андийцев насыщена событиями, их хорошо знали на Кавказе, они отличались воинственностью, благородством и юмором. Андия также являлась центром производства знаменитых наплечных кавказских бурок, которыми они широко торговали. Несмотря на свою сравнительную малочисленность (ныне около 40 000), андийцы играли видную роль в истории народов Восточного Кавказа, сохранили свой язык и культуру.
Дагестанский клинок ни с чем не перепутать
Характерный – не длиннее 45 см, прямой, двухлезвийный, с долами (от одной до четырёх канавок, уменьшающих вес, упрочняющих и в тоже время декорирующих). Каждый кинжал – произведение искусства, каждый украшен знаменитым орнаментом, клеймом мастера, нередко изречением.
Ковали клинки амузгинские оружейники. Самыми дешёвыми орудиями были цельностальные, но обычно кинжалы делали из железа со стальной полосой по ребру. Клинок тянули, обрабатывали, выстругивали долы, долго шлифовали, а затем закаляли. Сваривая фрагменты разной плотности, чередуя железо и сталь (всего 13 стадий обработки), амузгинские мастера создавали узорчатый металл особой прочности с характерными волнистыми прожилками сварившихся пластин.
Слава о селении Кубачи гремела уже в VI веке. Хотя кубачинцы только обрабатывали оружие: делали насечки золотом и серебром, чернили, дополняли трудоёмкую гравировку зернёной чеканкой, золотили. Лишь опытный мастер мог справиться со строгой симметрией узора «тутта» (древо) и абстрактным орнаментом «мархарай» (заросли) – известными не меньше славных кубачинских умельцев. Оба рисунка часто дополнялись «тамгой» – медальоном, заполненным перекликающимися с «туттой» и «мархарай» элементами. Сквозь геометрические сетки и розетки проступали не только растительные узоры, но и изображения птиц и зверей. Кубачинцы работали не только с металлом, особо ловкие мастера вырезали рукояти из кости и рога, ножны – из дерева, затем обтягивая их кожей, шагреневой или обычной.
В крупных центрах Амузги, Кази-Кумух, Казанище, Мулебки и Харачи делали практически все типы одиночного и парного холодного оружия. Кинжалы и шашки, сабли и палаши отличались надёжностью, прочностью и характерным орнаментом, к тому же были богато инкрустированы золотом и серебром.
Оружейники аварского Гоцатля, где производство не было поставлено на поток, были не менее даровиты, чем кубачинские, и довольно известны. Их мастерство, основанное на ювелирных аварских традициях, отличалось особой чеканностью рисунка, сочетающего как симметричные, так и ассиметричные фрагменты. Оружие гоцатлинцы делали не только из золота и серебра, но также из меди и мельхиора.
Женская одежда.
Женщина-кумычка в национальной шубе
Платье-рубаха в старину имела туникообразны покрой с очень широким подолом и прямыми рукавами. Андийки вообще не подпоясывались, а лишь частично заправляли рубаху у пояса. В старину как праздничная одежда у андиек было распространено платье “хьабала”, но оно встречалось у знатных зажиточных женщин. Женское платье на кокетке называют «истамбульским», «турецким».
Зимою женщины поверх платья надевали шубы, отличающиеся от мужских меньшими размерами и относительно небольшим воротом.
Исключительно интересен женский головной убор “чухту”. Он имеет форму полумесяца, концы «сглажены» или покато согнуты вниз. Среднюю часть корпуса обшивали лиловым шелком, а боковые — красным. Простроченный шлейф “чухту” у андийки доходил до самых пят. Г.М. Шиллинг, который тщательно описал этот убор, полагал, что он имел культовое значение. Действительно, если женщина что-либо просила у людей, сняв с себя “чухту” и добавив: «во имя этого чухто-кази», ее просьба удовлетворялась. Останавливались распри, убийства, драки, т.е. исполнялось все, что женщина ни называла, вплоть до развода, если она требовала этого. В настоящее время “чухту” никто не носит.
Современная одежда, естественно, отражает сегодняшний уровень культуры быта. Напрасно в течение последних тридцати лет активисты боролись за упразднение головного платка: андийки любят и продолжают носить платки. Расцветка женской одежды разнообразна, но и здесь есть свои закономерности. Андийки, как и раньше, повседневную одежду предпочитают в графической расцветке — черное платье и белый платок, ритуальная, праздничная — большей частью из голубого шелка или парчи. Население жарких долин Ботлих, Муни предпочитают все черное.
В нашу эпоху массового проникновения единообразных для всех и вся фабричных импортных товаров, сохранение своеобразных национальных черт в одежде, как это делают андийки, — явление, похвальное. Например, ничем нельзя оправдать, что в школе от учениц требуют (во всяком случае, в последние 20 лет требовали), чтобы они не являлись в школу в андийской одежде. Одежда, видимо, требует модификации, но не как не бессмысленного отрицания или замены.